Замарашка а также Луковица - 1

Подробности

Опубликовано 16.02.2015 11:32

Глобальная премьера Огромного театра - хореография «Мойдодыр» – как симптом кризиса российской танцевальной сцены

Начну с феномена: мне спектакль приглянулся при всех его тривиальных слабостях. Потому никак не ожидайте погрома этого творения, беспристрастно слабенького сообразно форме а также малоубедительного сообразно содержанию. Создателя музыки, Ефрема Подгайца, я знал по «Мойдодыра» только сообразно единственному творенью: концерту для гитары с оркестром, кой когда-то прослушивал в выполнении столичного виртуоза а также – отчётливо не забываю! – всё время побаивался за его пальцы. Разломать которые «о Подгайца» разрешено было просто. Потому а также боялся музыки, когда шёл в хореография. Но несмотря на все вышесказанное хореографии никак не боялся никак: единственный номер Юрия Смекалова, виденный мною, произвёл не плохое ощущение. Никак не исключено, в следствии Евгении Примерной, к которой издавна неравнодушен. Состав избрал 2-ой. Естественно, поглядеть, как забавляются примы – лаского возлюбленная Нина Капцова а также нескончаемо уважаемая Мария Александрова, – разрешено, только «только из-за лузлов». Ясно, что этот спектакль – полигон для тренировки молодняка, потому Анастасия Сташкевич, которую я увидел в роли Чистюли, была мощной «переплатой» за тот Безделица, кой предложили детям. Кратче, диспозиция сложилась таковая, что ждать позволительно было только. Увиденное, но, в чём-то радовало, ни в чём никак не огорчило, а в целом даже принудило уйти в себя о большем, чем раздельно присвоенный спектакль. 1-ое. К музыке претензий недостает – я её просто никак не увидел. Полунавязчивый мотивчик – а также всё. Как припоминается без раздражения. Здесь Подгайц быстрее выиграл, чем продул. 2-ое. К хореографии претензий недостает – я её просто никак не увидел. Что совсем никак не значит, что спектакль плох. Элементарно это никак не хореография. Мюзикл, неодухотворенный театр, что-нибудь, однако никак не хореография. Только Смекалов, в сравнение от Подгайца, быстрее просадил, чем выиграл. Желая все «променады» а также другие массовые сцены изготовлены хореографом отлично, значительно лучше, чем сольные танцевальные гостиница. Далее – без нумерации. Великолепно превосходна сценография. Андрея Севбо. Раскрывается занавес – а также мы оказываемся в мире Корнея Чуковского, знаменитого нам не столько сообразно текстам, только а также сообразно чудесным иллюстрациям. Вдруг наступает чудо. Ты ещё никак не знаешь, что ждёт тебя спереди, однако теснее пленён этим миром а также несёшься вперёд без ужаса. Яркие чистые цвета, отчётливо дооктябрьский, дворянско-русский манера как минимум уездного городка, всё чинно а также добропорядочно. Женщины а также хозяева, гимназистки а также городовые, даже Крокодил, миновавший на заднем плане, – всё складывается в комфортную картину счастливого быта финской Куоккалы, в каком месте природно было появление умопомрачительных баек за дружеским столом, в узком кружку стихотворцев, художников а также писателей. А также внезапно! В нормализованный прекрасный быт врывается Революция – Замарашка, нечистое вещество, пытающееся измусолить находящихся вокруг. Никак не мыслите, что это моя неосновательная интерпретация, – для чего тогда художник правдаёт «ландшафтом Замарашки» заводские кварталы с коптящими трубами? Очень разны рисунки социально, чтобы позволительно было говорить о случайности. С этого момента спектакль перестаёт существовать ребяческим. В нём все еще проистекает невесть что, однако тот, кто знает о даче «Чукоккала» эталона 1906–1914 гг., никак не может сломаться от самой фигуры стихотворца. Чуковский жил отлично по переворота, смог прибиться а также при большевиках. Какой-никакой ценой? Никак не скажем буквально, однако его уныние сообразно старенькым порядкам оставалась постоянной. Правда, пиит был конформистом. Частый посетитель Куоккалы Николай Гумилёв был последователен в своём неприятии новоиспеченого режима – а также его расстреляли. Только Чуковский, видится, вознамерился уверить российский люд, что «новый гегемон» может облагообразиться, что Замарашку разрешено обмыть, что Чистюля будет ему образцом. В 1921 году возникает «Мойдодыр», в 1922-м – «Федорино горе». Пара творения на одну тему – перерождения революции. Пара позволительно отыскать в сценическом «Мойдодыре» Огромного театра. Вот лишь Замарашка у Смекалова отмывается совсем никак не в следствии позитивного образца Чистюли, а перед опасностью давления – Основная Мочалка в выполнении Кристины Кретовой притесняет грязнулю всесущей ЧК–ГПУ–НКВД. Как может никак не приглянуться спектакль, рождающий такие ассоциации? Ну и юным артисткам, каких предостаточно на сцене, служба в «Мойдодыре» в удовлетворенность, знаю из частных разговоров. Означает, фортуна? Никак не произнес бы. В данный момент в репертуаре Огромного имеется ребяческий спектакль «Чиполлино» Генриха Майорова. У него фактически недостает недочетов – это хореография без примесей. В то время как опус Юрия Смекалова охватывает мелодекламацию, которая балетной современности чужда. Приём вступления слова в танцевальное деянье покуда оправдал себя, я склонен думать, лишь у Жана-Кристофа Майо (см. «Сон в летнюю ночь»), только вслед за тем вариант особенный, соединенный с «театром в театре». Ничто такового в «Мойдодыре» отсутствует. Имеется лишь потерянность пред непонятым. Непонятым принципом построения спектакля. Видится, ещё незначительно – а также осуществится отклонение к Людовику XIV, к опере во вкусе барокко, в каком месте хореография был менее чем вставным номером. А также оттуда пойдёт новое покорение культурного места. Отчего? Отчего приключилось этак, что наш хореография, имеющий бесспорные заслуги, оказался невостребованным Смекаловым? Приступить необходимо с такого, что балетных театра у нас 2: Петипа а также Григоровича. Мы никогда никак не продвинемся вперёд, покуда теоретически никак не поймем наши успехи. Освоив казенно Петипа, мы издавна знаем, как основывались его балеты, каков был метод вовлечения пляски в их. От этого способа отказались – «устарел». Только нам по сих времен мрачно, как формулировал своё хореографическое выражение Григорович, как он привлекал пляска в спектакль. Я никак не приверженец эстетики Григоровича, только убеждён, что морфология его балетов, когда станет понята, будет основой грядущих шедевров российской сцены. «Чиполлино» превосходнее «Мойдодыра» гладко так, как безукоризненнее добронравная точка зрения нонконформиста а также коммуниста Джанни Родари поведения приспособленца а также господина Корнея Чуковского. Хореография Майорова лучше балета Смекалова не столько поэтому, что принадлежит сообществу сформировавшихся форм, однако ещё а также потому, что владеет ясную направление. Пара балета – продукт медли, только лишь 2-ой принадлежит эпохе, лишённой цели.